Дьявол носит «Прада» - Страница 37

– Я бы хотела, правда, очень хотела пойти, но на этот вечер я уже договорилась со своим парнем, – сказала я, – мы давно собираемся поужинать вместе, и я уже один раз отменила встречу.

– Потом пообщаетесь! Ну давай, соглашайся, ведь не каждый же день выдается возможность встретиться с самым талантливым колористом всех времен и народов! Будет куча знаменитостей, все такие шикарные – просто блеск! Да я точно знаю, что это будет самая крутая тусовка за всю новогоднюю неделю! Организаторы – Харрисон и Шрифтман. Бог мой, да лучше этого ничего быть не может! Ну скажи «да». – Он скорчил гримаску, вытаращил свои самодовольные глазки, и я не удержалась от смеха.

– Джеймс, мне бы правда хотелось пойти – я ведь никогда не была в «Плазе», но я никак не могу отменить эту встречу; Алекс заказал столик в итальянском ресторанчике, я не могу ничего переиграть.

Я не могла переиграть, да и не хотела – я собиралась провести вечер с Алексом, послушать, как продвигаются его дела с факультативом, – но мне было жаль, что наш вечер совпал с вечером в «Плазе».

Я читала об этом в газетах всю прошедшую неделю; казалось, весь Манхэттен в экстазе ждет прибытия Маршалла Мэддена, величайшего в мире специалиста по окраске волос, который приезжает в Нью-Йорк на свой обычный постновогодний кутеж. Говорили, что в этом году он будет еще более грандиозным, чем обычно, потому что Маршалл только что выпустил новую книгу «Покрась меня, Маршалл», но я не собиралась отказывать своему парню из-за какой-то звездной тусовки.

– Ну ладно. Но только не говори потом, что я тебя никогда никуда не приглашаю. И не плачь, когда завтра прочтешь на «Шестой странице», что меня видели с Мэрайей или с Дженнифер. – И он удалился, изображая оскорбленное самолюбие, что было для него нетрудно, ведь он и вправду был до крайности самолюбив.

В общем, пока что первая неделя после Нового года шла вполне гладко. Мы до сих пор распаковывали подарки и составляли их каталог – сегодня утром я торжественно открыла коробку с великолепными босоножками на шпильках от Джимми Чу и Сваровски, – но свои посылки мы уже отправили, и телефоны молчали, потому что многие сотрудники еще не вернулись. Миранда должна была прилететь из Парижа в конце недели, но в офисе собиралась появиться только в понедельник. Эмили была уверена, что я готова принять на себя заботу о Миранде, – и я чувствовала то же самое. Мы все обсудили, и я исписала заметками целый блокнот. Я просматривала его и надеялась, что смогу все это запомнить. Кофе: только из «Старбакс», латте в высокой кружке, два кусочка нерафинированного сахара, две салфетки, одна ложечка. Завтрак: доставка из «Манхьи», 555-39-48, датский мягкий сыр, четыре ломтика бекона, две колбаски. Газеты: газетный киоск в вестибюле, «Нью-Йорк таймс», «Дейли ньюс», «Нью-Йорк пост», «Файнэншл таймс», «Вашингтон пост», «Ю-эс-эй тудей», «Уолл-стрит джорнал», «Женская одежда»; по средам – «Нью-Йорк обсервер». Еженедельные журналы (приходят в понедельник): «Тайм», «Ньюсуик», «Ю-эс ньюс», «Нью-Йоркер», «Тайм аут Нью-Йорк», «Нью-Йорк мэгэзин», «Экономист». Бесконечные списки: ее любимых цветов и цветов, внушающих наибольшее отвращение, имена ее лечащих врачей, их адреса и домашние телефоны, имена и телефоны всех ее домочадцев. Я знала, что она предпочитает, когда ей надо быстро перекусить, какую воду пьет, какие размеры носит (от нижнего белья до лыжных ботинок); я составила список людей, с которыми она желала разговаривать («Всегда»), и отдельный список для тех, с кем не желала («Никогда»). Несколько недель Эмили посвящала меня в мир Миранды Пристли, а я писала и писала, и когда мы наконец закончили, я знала о ней буквально все. Кроме того, конечно, что именно делает ее настолько важной особой, что мне пришлось исписать весь блокнот заметками о том, что ей нравится, а что – нет. Иначе почему бы мне было до этого дело?

– Да, он просто чудо, – вздыхала Эмили, поигрывая телефонным шнуром, – у меня еще никогда не было такого романтического Нового года.

Щелк! «Вам пришло сообщение от нового абонента, Александра Файнемана. Для просмотра кликните здесь». О-о-о, здорово. Алекс частенько присылал мне сообщения в «Элиас-Кларк», но по какой-то непонятной причине всегда назывался «новым абонентом». Я открыла сообщение.

...

«Эя, детка, ну как ты? Здесь у нас все вверх дном, как обычно. Помнишь, я рассказывая тебе, что Иеремия угрожал девочкам перочинным ножиком, который притащил из дома? Так он, похоже, не шутил: сегодня на переменке порезал руку одной девочке и сказал, что она сука. Порез совсем не глубокий, но, когда дежурный учитель спросил его, как ему это пришло в голову, он ответил, что видел, как приятель его мамы сделал это маме. Ему же всего шесть лет, Энди, ты представляешь? В общем, директор назначил на сегодняшний вечер срочное совещание, и боюсь, я не смогу сегодня с тобой поужинать. Мне очень жаль, правда. Но я все-таки рад, что они зашевелились, я на это даже не надеялся. Ты ведь понимаешь меня, да? Пожалуйста, не злись. Я позвоню тебе попозже, мы все наверстаем, я обещаю… Люблю, А.».

«Пожалуйста, не злись»? «Ты понимаешь меня…»? Какой-то второклассник порезал другого второклассника – и он надеется, что я не буду иметь ничего против, если наши планы рухнут? Ну да, я один раз отменила нашу встречу, потому что вымоталась, разъезжая целый день по городу и пакуя подарки. Мне хотелось зарыдать во весь голос, позвонить ему и сказать, что я не только не злюсь – я горжусь тем, как он заботится о своих детках, и тем, что работа у него всегда на первом месте. Я щелкнула по опции «ответ» и уже занесла руку над клавиатурой, чтобы сообщить ему все, что я о нем думаю, как вдруг услышала свое имя.