Дьявол носит «Прада» - Страница 7

– Не стоит рассчитывать на то, что это легкая работа. Иногда проводишь здесь по четырнадцать часов в день, не так уж часто, конечно, но и не редко, – бубнила она, не глядя на меня. – Необходимо понять, что ваша работа не будет связана с редакторскими функциями. В качестве младшего секретаря Миранды Пристли вы должны будете предугадывать и исполнять ее пожелания; заказывать канцелярские принадлежности ее любимой фирмы, сопровождать ее во время походов по магазинам – это может быть все, что угодно, но это всегда интересно. День за днем, неделю за неделей вы будете проводить рядом с этой удивительной женщиной. А она удивительная женщина! – Тут Эмили слегка оживилась, впервые с момента нашей встречи.

– Звучит здорово, – сказала я, искренне так думая. Мои друзья, которые устроились на работу сразу после выпуска, уже отработали полные шесть месяцев в качестве начинающих, и все, как один, чувствовали себя несчастными. Не важно, чем они занимались – банковским делом, рекламой или книгоиздательством, – все они были разочарованы. Со слезами в голосе они рассказывали о бесконечно тянущихся днях, о сослуживцах, о подковерных интригах, но больше всего – о скуке. По сравнению с учебой в университете то, что они делали теперь, было бессмысленным и никчемным мартышкиным трудом. Долгими часами они забивали цифры в базу данных или обзванивали людей, которые не желали, чтобы им звонили. Неделями они безучастно сортировали информацию в компьютере и узнавали совершенно не относящиеся к делу детали – и их наниматели считали, что они работают вполне продуктивно. Все мои друзья были убеждены, что за короткое время после окончания университета они изрядно поглупели, и никакой надежды на лучшее у них не было. Я, может, и не особенно интересовалась модой, но уж лучше делать что-то интересное, чем умереть от скуки.

– Да, это действительно так. Просто здорово. То есть на самом деле здорово. В любом случае приятно было с вами познакомиться. Сейчас придет Элисон. Она очень славная.

Едва рыжие кудряшки и кожаная юбка исчезли за стеклянной дверью, как оттуда появилась подвижная гибкая фигура.

Эффектная негритянка назвалась Элисон, это была получившая повышение секретарша Миранды. Она была невероятно, нечеловечески стройной (отпечаток, налагаемый институтом благородных девиц), живот у нее был невероятно впалый, а тазовые кости выпирали, но самый факт того, что она открыто демонстрировала свой живот даже на работе, завораживал. На ней были черные узкие кожаные брюки и пушистая (меховая?) белая курточка, обтягивающая грудь и на пять сантиметров не доходящая до верхней кнопки брюк. Ее длинные волосы были черны как смоль и, сияя, ниспадали на плечи. Ногти на руках и ногах, покрытые белым перламутровым лаком, казалось, светились изнутри. Открытые туфли, в которые она была обута, добавляли к ее собственным ста восьмидесяти с лишним сантиметрам еще семь. Она смотрелась крайне сексуально: полуодета и вместе с тем очень элегантна; но меня при взгляде на нее начал бить озноб. В прямом смысле. В конце концов, на дворе была уже середина ноября.

– Привет, я Элисон, как вам, может быть, уже известно, – начала она, снимая белую пушинку со своего кожаного бедра, – меня только что повысили до редактора. Вообще работать на Миранду – это действительно здорово. Работа требует времени и усилий, но она невероятно интересна, и миллионы девушек готовы ради нее на что угодно. А Миранда просто чудесная – как женщина, как редактор, как личность; она по-настоящему заботится о своих сотрудницах. Вам не придется долгие годы карабкаться по служебной лестнице. Если вы успешно проработаете у нее всего год, она поможет вам подняться на самую вершину… – Элисон говорила рассеянно, бесстрастно. Она не показалась мне глупой, просто витала в высотах, доступных лишь посвященным, а может, ей основательно промыли мозги. У меня возникло стойкое ощущение, что я могу сейчас заснуть, начать ковырять в носу или просто уйти – и она даже не заметит.

Когда она наконец закончила и ушла просвещать какого-то другого собеседника, я почти рухнула на один из роскошных диванов в приемной. Все происходило очень быстро, независимо от моей воли, и все же мне это нравилось. Ну и пусть я не знаю, кто такая Миранда Пристли. Все остальные, похоже, о ней очень высокого мнения. Да, конечно, это всего лишь модный журнал, а не что-то более интересное, но ведь во сто крат лучше работать в «Подиуме», чем в каком-то третьесортном издании, разве не так? Упоминание о таком престижном месте в моей анкете придаст мне больше веса, когда я буду наниматься в «Нью-Йоркер», чем если бы я работала, скажем, в «Сам себе мастер». Кроме того, я была уверена, что миллионы девушек на все готовы ради такой работы.

Через полчаса, проведенных в подобных размышлениях, в приемную вошла еще одна высокая и невероятно худая девушка. Она назвала мне свое имя, но я не могла сосредоточиться ни на чем, глядя на ее тело. На ней были обтягивающая юбка из кусочков джинсовой ткани, прозрачная белая блузка и босоножки из серебристых ремешков. Великолепный загар, маникюр и полное пренебрежение к наступившей зиме. Она жестом пригласила меня следовать за ней, я встала и в этот момент пронзительно ощутила, что на мне ужасно неподходящий к случаю костюм, что волосы мои не уложены и у меня нет ни аксессуаров, ни драгоценностей, ни внешнего лоска. И по сей день мысль о том, как я была одета, и о том, что в руках у меня был какой-то нелепый портфель, не дает мне покоя, а лицо пылает, стоит мне вспомнить, какой клушей я казалась среди самых стильных женщин Нью-Йорка. Позже, когда я приблизилась к тому, чтобы стать одной из них, я узнала, как они потешались надо мной тогда.